Первый пациент

Прошли студенческие времена, времена напряженной учебы, простых студенческих забот - как успеть выучить то, что задали в таком количестве? Где найти подешевле столовую, чтобы набить не очень изысканной пищей свой неизбалованный желудок? Чтобы через полчаса почувствовать, что ты вновь голоден. Где провести то немногое время свободное время, что остается у студента после учебы? Где можно подработать, чтобы добавить небольшую сумму к студенческой стипендии и высылаемым деньгам родителей?

Теперь заботы несколько изменились, тебе платят как врачу, ты учишься уже по выбранной специальности и тебе уже доверяют лечить больных. А это уже гораздо интереснее, чем просто теоретически изучать медицину. Здесь ты учишься и практикуешься одновременно, и это все называется интернатурой.

Интерны каждую неделю сдают зачеты по определенному заболеванию, а у меня с этим всегда все было слава богу!

Одно из любимых мною занятий - это проведение времени в библиотеке, за стопкой книг, в которой не менее десятка монографий. Я люблю разбираться в сложностях психической патологии и способах лечения.

Тишина, полумрак, настольные лампы, что освещают книги и твою тетрадь. И ты выписываешь в тетрадь крупицы знаний. Озираясь вокруг, ты видишь таких же студентов, пишущих рефераты, готовящихся к зачетам или экзаменам, все это создает некую магическую атмосферу в храме знаний, что представляет собой библиотека.

Обычно расписание интерна следующее: утром идешь в больницу в свое отделение, куда тебя распределили на практику, где тебе доверили одного или двух больных, которых ты лечишь.

Затем в обеденное время собирает нас доцент кафедры или руководитель практики заведующий отделением номер один, с которым тесно сотрудничает кафедра. (Отделение номер один является базой кафедры психиатрии.). Обычно один из наших руководителей вначале проводит опрос, затем рассказывает новый материал и дает новые задания ,которые все интерны должны выполнить. В этом кажется нет ничего особенного, если не считать, что тебе уже доверили чье-то здоровье и судьбу. Не знаю как остальные интерны относились к своей работе, но я именно так понимал и чувствовал.

Итак, в один из дней практики мне доверили лечить больного мальчика четырнадцати лет и в мою жизнь ворвалось чужое горе, которое стало на какое-то время и моим. Это горе моего первого пациента и его матери, немолодой женщины лет пятидесяти.

Мальчику был выставлен диагноз: "Шизофрения. Галлюцинаторно-параноидная форма." Он был выше среднего роста, угловатый, худощавый. Ни с кем не общался, находился в постоянном движении, что-то тихо себе шептал,нелепо улыбался и гримасничал. Его повышенная физическая активность могла внезапно прерываться и тогда мой пациент мог на несколько минут замирать, к чему - то прислушиваясь. К сожалению, подробно какие бредовые идеи он высказывал, сказать я не могу, так как это моя память не удержала, знаю лишь что это были идеи внешнего воздействия на его организм и психику. Зато я хорошо помню переживания его мамы, у которой он был единственным и талантливым сыном. Мальчик до заболевания очень хорошо учился и успешно занимался музыкой.

К сожалению, их счастливую жизнь прервал грипп, который протекал с высокой температурой и после того как мальчик переболел , через несколько недель, появилось неправильное поведение. Мальчик совершенно перестал интересоваться учебой, перестал ходить в школу, часто по ночам уходил из дома и где-то бродил, возвращаясь под утро.

Именно такое поведение и послужило поводом для госпитализации в психиатрическую больницу.

Некоторое время больного вела врач-психиатр отделения около пятидесяти пяти лет, которая и передала мне больного.

Ознакомившись с состоянием психики больного , его поведением и способом ранее проводимого лечения, я пришел к выводу, что лечение проводится недостаточно активно, дозы назначаемых лекарств и сами лекарства недостаточно адекватно подобраны. Но прежде чем что-то изменить, я решил сначала ознакомиться с новым способом лечения аналогичных состояний. Изучив " свежую " литературу, я решил назначить лекарства не в таблетках, которые действуют не так быстро, как хотелось бы. При таком остром психическом состоянии лучший способ лечения - это назначение мощного антипсихотического средства и обязательно внутримышечно, для его быстрой доставки в больную нервную систему. Выбор пал на препарат мажептил.

Через неделю лечения мажептилом появились заметные изменения в психическом состоянии больного. Уменьшилась степень психического напряжения и психомоторной активности( больной меньше двигался по отделению), стал более контактен с окружающими, меньше присушивался к чему-то и меньше гримасничал. Через еще одну неделю я ему разрешил на субботу и воскресенье уйти в отпуск домой.

Как я считал лечение шло правильно, свои назначения я согласовывал с другими врачами отделения, которые признали, что схема лечения больного хорошая, новая и ее еще в отделении никто раньше не применял. Таким образом я почувствовал себя новатором и дальше строил планы в отношении лечения больного. Однако, моим планам не суждено было сбыться.

В один из дней посещений ко мне пришла мать больного и сообщила новость, что она договорилась с главным врачом о переводе сына в другое отделение. Этим отделением оказалось отделение номер один и врачом, который будет вести больного оказался руководитель нашей практики. Мотивировала она этот перевод более спокойной обстановкой которая была в том отделении и что вести сына будет более опытный врач. Мне ничего не оставалось, как написать переводной эпикриз и попросить санитара отправить больного в другое отделение.

Примерно через две недели ко мне пришла мать больного и просила, чтобы я приходил в отделение номер один и взял на себя лечение ее сына, так как оказалось, что все мои назначения были изменены и назначены другие лекарства и ее сыну стала хуже, почти полностью вернулось прежнее состояние. К сожалению, этого сделать я не мог, так как не я был руководителем отделения, тем более, что больного вел мой руководитель, а вмешиваться в его назначения никто не имел права.

Со временем я был переведен в другое отделение и больше ничего не знал о судьбе моего первого больного.